Виктор Бровиков, vickt0r@after12.kemsu.ru Творческая Мастерская Аз, Студия М. Стрельцова, "Свой Голос", ЛИТО "Перекресток". # ...И ветром на память завязаны сосны - все так же как прежде. Пижама измятая, тело - все сны. Ни любви, ни надежды, Ни веры, что лучший исход всегда неизбежен. Дома, словно оспины боли на белом снегу, День просолен, Проснежен, Зима. # Я никогда не напишу сонет. Ну разве так - подобие сонета. Ведь снежь листа несовместима с летом И кое-как в себя вмещает свет. Я никогда не напишу сонет. Он вечно недописан, этот стих мой. Мои стихи несовместимы с рифмой, Что совместятся - и надежды нет. Я никогда не напишу сонет, Поскольку лучший свет - всегда просвет, Вопрос - вопрос, когда он без ответа... А снежь листа несовместима с летом. Мне никогда не написать сонета, Я никогда не напишу сонет. # Мне не во что верить. Мне не о чем даже молчать. Зима затянулась. Снег. От зари до зари, Почти не касаясь земли, неся свет как печать, Куда-то плывут через зимнюю ночь фонари. Мне нечего ждать. Зима не сложнее любви. Свеча будет верить тому, кто скажет - гори! Свобода есть боль, и Спас - всегда на крови. ... И, веру неся словно свет, плывут через ночь фонари. # О чем мне писать, если вкопаны в землю деревья. Если жизнь неизбежно все ближе и ближе к концу, Если мир не имеет ни крыши, ни стен. Если перья Деревьев желты. Если осень земле не к лицу. Если ветер все воет с тоски и слепого бессилья. Все дороги огромной земли ведут в никуда. Если нечем мечтать и напрасно сгорает звезда. ...А деревья скрутило от боли в потерянных крыльях. # И в мире явно все не так. Со мной. И стынет время, дышит в руки, ждет трамвая... И осень начинается весной, Ну а декабрь - уже в начале мая... И мир невольно пятится, как рак. И часовщик часам своим подвластен. ...Ты приходи. Мы будем пить коньяк И чай внакладку с позапрошлым счастьем. # Мы будем умирать так медленно, так долго, Что столько не живут. Рифмуя впрок Болезненный уют на книжной полке И в небе отраженный потолок. Мы будем умирать, а после - жить. Ломая пальцы, обливаясь потом... ...А мир наш на живую нитку сметан, И мы - та самая живая нить. # А дожди не придут. Без тебя не наступит зима. В вечность тянутся яблони и не кончается лето Вечер соткан из дыма на спицах закатного света, День длиннее, чем жизнь, и грусть - прозрачней стекла. А дожди не придут. Без тебя не наступит зима. Каменеет ивняк, жмет к воде усталые плечи, В вечность тянется лето, никак не кончается вечер, А дожди не придут. Без тебя будет август. Зима. # «Мне стыдно, что я ни в чем» А. Шестернина Я голая в поле выйду, Лопату обняв плечом. Картошку копать не стыдно - Но стыдно, что я ни в чем. # Нелепая пятая лапа. Напрасная боль. Незваное счастье - а после - жарой, солнцем, пылью Затянется лето, И надо сорваться на вой, Но вой сорвется на визг и щенячье бессилье. И солнце по кругу, как будто замкнули кино, На сердце тоска отвратительной гнидой, заразой, И нечего ждать. И тупо косится в окно Слепое бельмо бесполезного третьего глаза. # И будет все. Не будет рождества. Земля и небо отразят друг друга Белее белого. Посередине круга Смерть, страх, январь, напрасные слова Миф о единстве севера и юга. Насажена на шею голова... Ты знаешь, смерть всегда была права И просто мы ее не признавали. Тоска. И воздух стал прочнее стали К деревьям приколочена листва, Метели никогда не отступали И будут холод, смерть... не будет рождества. # Д. Мурзину ...Это лето для ангелов было не очень удачным. Они брали лопаты, они уезжали на дачи, Они падали с неба, с тоской смотрели в окошки И просили любви... ...А Мурзин трескал картошку. # ...А фотоснимку не постичь движенья. Ч/б, асфальт, теплынь, начало мая... А здесь - январь, щетина... И, не узнавая, В оригинал глядится отраженье. # позапрошлым теплом утираю слепое лицо удивленно с соплями пятна поплывшего гипса на секунду в просвет бесконечно острым углом белый снег белый свет небо в стене отразится или в небе стена это просто игры ума или ненависть к белому просто желание лета боль прозренья напрасное прошлое поиски цвета продираю глаза а там снаружи зима # А. М. Сегодня дождь. В зареванном стекле глупыш-сентябрь перебирает листья. Изгиб ветвей ты намечаешь кистью руки. А в парке, на столе пустой стакан. Костяшки домино. И каблучки перестучат под вечер, и осень сыро передернет плечи внезапным переходом в до-минор. И небо зябнет в отраженьях луж день к вечеру, в отелях жгут неон и стаи черных городских ворон с работы по домам спешат простуж- енно с портфелями под мышкой и парочка под козырьком вокзала в невыносимом блеске фотовспышки, и девочка идет из кинозала одна. сентябрь уходит, ночь слезя дождит и листопадит, хмурит плечи теперь до сентября. До скорой встречи. ...И месту встречи изменить нельзя. # Снег без конца. Слой воздуха тоньше, чем волос. Толку гадать? Линия жизни стерлась... Кода заезжена. Мы возвращаемся к теме Странные игры с нами играет время... Тишь беспросветная и каменеет ветер Вот они мы, Господь, твои блудные дети Вскинул ладонь, заплакал - какими мы стали... Страшно, безмолвно движение клавиш рояля Раз навсегда прикипели друг к другу души. Знаешь... а хуже не будет. Не будет и лучше. Небо востока светлеет, подернулось сталью... Вот и часы - потянулись... зевнули... встали. # А. М. А время излечит все. Усугубляя старость Секунда, год, сто... Ослепительно мало осталось И вот уже снег обволок, обволчил душу... Сегодня говорю я. Слушай: У нас еще есть июнь, июль... Лето. Так много, так мало... Пока у нас есть все это, Все это счастье, мы живы. И черт с ним, с после... Покуда живы. Покуда мы Возле. Возле любви, солнца, грибов, ягод... Счастье на миг? Уволь. Навсегда. На год Старше становится тело. Все быстротечно Тело стареет на год. Душа - Навечно. Время. Песок из часов ушел сквозь пальцы. И вот уже смерть точит косу, мастерит пяльца, Мы еще живы, и мы уже все... Отчасти. Я подарю тебе яблоки. Рай. Счастье. # ТЫСЯЧА ЛЕТ ДО ДОМА Впрочем, в этом не было совершенно ничего нового. Паганини пил текилу, легче не становилось, он морщился, нетрезво дрожащими пальцами наигрывал на скрипке двадцать четвертый каприз, выходило исключительно гадко. Легче не становилось. Впрочем... Впрочем, что говорить - декабрь, Мексика - сырость и затхлость почти доконали его. Последние двести лет были совершенно невыносимы. Чем дальше, тем больше он убеждался в том, что на свете не осталось совсем никого. Как так вышло - черт его знает, однако ж вот он, факт - совершенно ни одного человека. Да что там человека - ни крысы тебе, ни таракана... Паганини долго оплакивал паучка, жившего под крышей придорожной забегаловки, последнего, кто еще оставался на этом свете... Остальные куда-то подевались - и все тут. «Куда то мне теперь? - он хлебнул текилы - подамся в Европу... «Хоть там кто еще... хоть Сальери какое захудалое наконец...» - и ему вдруг стал невыносимо, пронзительно дорог этот самый Сальери, которого он и не видел никогда... Впрочем, Паганини никуда не поехал - из страха, что и в Европе нет никого. Становилось холодно. Ночи в Мексике совсем не так теплы... Да что там. Сегодня ночью он никак не мог уснуть. Ветер выл за стеной, дождь барабанил по стеклу, что-то важное вспоминалось... и никак. Николо даже не мог понять, что это, что-то очень близкое, теплое - и темнота. И капли отбивали дробь по жестянке фонаря за окном. «А над тучами - звезды» - подумалось вдруг ему, и стало больно, обидно и очень-очень одиноко. «Ну как же так... - шепнул он в заплаканное стекло, - как так?». И ничегошеньки не изменилось. Ни-че-го. Магнитофон. Паганини наугад ткнул кнопку - «Зима». Вивальди. Стало только хуже, но ни выключить, ни поменять - сил уже не было. Паганини летал по комнате, сносил посуду, стекло билось, тяжелые градины пробивали насквозь крышу, ветер ворвался в дом, сбив с петель дверь, сбил, смел, скомкал постель - перья разлетелись по комнате, закружили, в лицо, в глаза... Ночью он умер. А на рассвете выпал снег, и это было очень-очень красиво - огромная пустыня Мексики под снегом. Но этого никто не видел. Грустно. # Механический пес. Заводные часы на стене Отзвенели, оттикали вечность и вышел завод Дрожь колени и пальцы ночь металлический пот Это тень, извергая слюну, припадает к спине Механический гость ломается в пальцах бокал Разбиваясь на сотню слепяще сверкающих линз И затянуто, медленно, страшно движется вниз И уже не поймать. Возвращаясь к началу начал Я узнаю что в детстве был лишь металлический лес Повторенная боль и в глазах - отраженье небес. # Живем в перевернутом мире. Все у нас вверх ногами... Ни одного неба в квартире, Только плывет над нами Палас с нарисованными облаками. Только чайки кричат Приближается буря. В стакане Как в кресле, вальяжно, раскинулось море Догорает закат точно шапка на воре Застарелая горечь Во рту. На закате, в дреме В перевернутом мире заполночь до росы Люблю, живу, помню. Но сто лет в твоем доме Неперевернутый календарь. Неперевернутые часы... # Почти рассвет. Мы слишком долго жили. Часы как сердце в паутине тишины, Куда мы в этой жизни зачастили, Куда мы и умрем. А со стены Ползет рассвет. И заживает кожа - Не дав нарезать линию судьбы. Возничий пьет, бежит, бросает вожжи Уходит в плотники всю жизнь стругать гробы. И мы мертвы не менее чем смертны... Глянь! Утро разогнулось в полный рост ...С улыбкой Каин обнимает Герду. Рассвет, но толку? ...А змея кусает хвост. # Что толку куражиться? Жизнь все одно под откос. Колесами в небе, не знаю, смеяться иль плакать Поношен и прост пресловутый соломенный лапоть И счастье простое, как небо, полное звезд... ...Желанье летать переходит в умение падать, А счастье - увы - в неказистую радость... ...До слез. # Спи, моя радость. Полуприкрытые глазки. Я расскажу неказистую, страшную сказку Где обрывается соло на ундервуде, Где будет счастье, а после - прощенья не будет. Птицы вернутся с теплом, снег растает на даче, Будут припадки тоски, мгновенья удачи, Будет весна и Господь нас не забудет, Будет любить, только вот... прощенья не будет. Будет и лето, и солнце, и, может быть, море Будут все также нелепы и счастье, и горе Будут собаки и кошки, трамваи и люди... Лето пройдет, но и после - прощенья не будет. Будет и осень и листья, шляпки и шляпы В парке газеты, детишки, мамы и папы Туча таранит соседку выпуклой грудью... Воздух прозрачен и чист, но прощенья не будет. Мир не заметит как так, что прощенья не стало. Будет зима и ты кутаешься в одеяло, Снег от Амура до Волги родину студит... Спи, моя радость. Ночь будет долгой. Прощенья не будет. # Змею убивает собственный яд, Крыса жрет детей. В зеркале в лоб ответный взгляд - И василиск без затей Мертв. Под гнетом банальных фраз, Всяческих дат и числ, Мы умираем. И без нас Время теряет смысл. # Смотри: без нас земля осиротела, И плач стоит по храмам, по костелам, В бойницы глаз душа глядит из тела. Смотри на мир, что вышел из-под наших рук. Где замирают небеса в воротах рая, Где кормит снежных птиц из рук бедняга Каин, без нас мир стал так одинок, так неприкаян... Смотри - в песочнице играет Демиург... # С такой любовью не живут, а умирают. И выжигает воздух грудь, и прорастает На камни господом оброненное семя... ...Мы дивно живы. Завтра нас излечит время. # А время уходит... А я остаюсь. Спирт. Сверкающий никель. Квадраты больничных коек. Последний обход. «Ну как сердце? болит?». «Нет, доктор, спасибо. Больше не беспокоит». И больше не хочется знать, что потом и там. Когда прописали и штамп: диагноз. кома. Там все очень просто: капает небо в стакан, Плюс ручка, бумага... ...и снег в опустевшем доме. # Теперь портвейн - и по знакомым. Лишились ценности слова. Как рассказать, что в каждом доме Дожди и смятая листва? Как рассказать, что в каждом доме Лишь одиночество и боль? Теперь портвейн - и по знакомым. и ждать конца длиннейшей из неволь.