Анна Малороссиянова,
Студия М. Стрельцова,
ЛИТО "Перекресток".

#

Пустынная улица,
Ветер, темно:
Деревья без листьев,
Дорога без пыли.

Фонарик сутулится:
Мне все равно,
Что нет во мне мыслей,
Что лужи застыли.

Здесь не целуются,
Плач на ветвях
Присутствует грустно,
Зачем не понятно.

Странная улица,
Все здесь в гостях,
Так чисто, что пусто.
Зато аккуратно.

#

У поступи - три сотни поступят,
А может больше. Шаг - и на год эхо.
Я так хотела снега... и тебя 
пришедшего. Но месяц был ореховый.

Был август. В ниточках сосны
Желтели тени елочных игрушек,
И поступят - уж сотни полторы
Прошло с тех пор до елочных макушек.

У поступи три сотни поступят
на каждый шаг. А может, даже больше.
Снег первый для последнего тебя.
Декабрь был безногий и бессрочный.

#

Ставлю на сердце твоем белый крестик,
Как флаг лейкопластырный.
Ты залепи все прострелы от <вместе>,
Выздоравливай.

Ставлю на сердце твоем белый крестик,
Беспечно-полынный,
Прощаюсь с дверями, и полем, и местью - 
Только прости меня.

Сдаю твое сердце, как замок из мела
Реке отдают.
Забвенье так зимне, а зимы так белы,
Крестовый приют.

Ставлю на сердце твоем белый крестик,
Больше не мучаю,
Я забываю погибшую крепость
И сердце колючее.

#

Бесцветным, белым покрывалом
Когда-нибудь падет с небес
Мой снег, покроет колкий лес
Спокойным, топким одеялом,

И я пойму, что я упала...
И скажут все. что наконец
Прозрел сентябрьский слепец,
И я пойму, что взрослой стала.

А лес уснет и будет спать
Всю зиму, год, а может - вечность,
А снег так длин, как бесконечность,
Среди него я буду ждать...

Чего? Самой мне не узнать,
Но где-то в атомах пространства,
Вокруг, внизу, как постоянство,
Все вдруг падет, чтоб отделять.

#

Я любила белого кролика
И его синие глазки,
Я была собою, без маски.
Я была, а быть может, не стоило

Ветер зим растрепал ему локоны.
Что сомнения? Все перемелется,
Лишь забвенье поземкою стелется
Между мраморных свеч переломанных.

Где-то там без меня будет холодно
Где-то здесь без него очень весело...
Как же так - я сама не заметила,
Что пустая давно моя комната...

Я любила белого кролика
И вообще светлые краски.
Я забыла синие глазки.
Навсегда. А быть может, не стоило?

#

Мне фетли в лицах восковых
Сплетут три ленты наугад -
Светлее станет. Но не рад
Им будет вечер на двоих.

А я две ленты, словно щаль,
на плечи тихо положу,
По снегу третью расстелю,
Уйду по ней куда-то вдаль.

Где были двое - там миндаль
Цветет сквозь вечер лишь для них...
Но, знаешь, если очень жаль,

Я не пойду по ленте вдаль,
Я расхочу менять твой май
На фетли в лицах восковых.

#

А ты меня опять не хочешь видеть. 
Заледенел асфальт - хрустит под каблучком,
Как мальчик карамельками. Ничком 
Свалился март, уткнулся в нас лицом
И улыбается, сорок боясь обидеть.

А ты меня совсем не хочешь видеть,
И я твержу, что это все равно. 
Смотрю на снег, на парочку в бистро. 
В глазах пестро. И патефонный строй,
Шурша в висках, всего не перекрикнет.

Клубками света плачут крыши,
И черно- белые сороки, второпях,
 С проталинами путаясь, неряхи, 
Мне кажутся табличкой на дверях, 
А март, смеясь, склоняется все ближе.

И ты меня совсем не хочешь слышать.

		Февраль 2000

#

В квадратиках окна запутался рассвет.
Как долго, как мучительно мы спали,
Тень под ресницами, как надпись на скрижалях
О том, как не уснуть давали мы обет.

И рядом быть и искренне не злиться
За тихий голос, темноту окна
За блеклость красок, грубость полотна
Пейзаж в стекле росинками слезится

 А знаешь, совесть мне не так важна.
Твое прощенье, свежих незабудок,
И дождь, а в нем - сто тысяч мокрых струнок
Совсем светло, и ты открыл глаза.

		Февраль 2000

#

И снова тишина. Под ней немеют плечи
и гаснут фонари. Умолкшие витрины.
Снег тихим взглядом в спину летит. Невыносимо
Плывет сквозь пальцы вечер. Шагается все легче.

Пусть лучше тишина - луна звенит монетой,
И небо, как карман - не протянуть руки.
И странная вина мне не простится. Ветер.
Вот снег идет, и с ним почти легко уйти.

		Февраль 2000

#

Счет потерять	
Часам, субботам, пасхам,
Не принимать
Подарков и крестов,
Закрыть окно бунтующей замазкой
От лунных зайчиков июльских вечеров.
Счет потерять
Губам, венчальным кольцам:
Вон выставлять
Слащавый манный рай,
Всс ждать, так ждать,
Как милость богомолицы,
Тот дверно-адский хлопнувший январь.
В оцепенении
Следить за циферблатом -
Одним и тем же - в тысячах часов,
Бежать по кругу в стрелках, словно в латах,
К полузабытому дыханию шагов.
И вдруг понять -
Всс это бесполезно.
Рассыпать нить
Стеклянных полных лет,
Признать наигранную нищенскую резвость.
Гром прокричит о гибели планет:
<Тебя не будет здесь,
Тебя здесь больше нет>.

#

Вырван первый листок.
Нет, ни злом, ни зимой,
А моею рукой,
Как зря сказанный слог.

Вырван первый листок,
Разлинованный синью.
Оклеветан полынью,
Не сотрет с себя строк.

Вырван первый листок,
Смят и брошен в незнанье,
Вылить суть мирозданья
На прощанье не смог.

#

Мутно-зеленая тяжесть тоски
Глухо шуршит на губах,
Всс не сорвется.

Крошки заварки темней, чем зрачки,
Только вот суше. В пустых погребах
Люди пьют чай.

Вязнут в сыпучих песчинках минут
Лица, слова рассчитались по три
Станете ль святы?

Три уголка пусть в семейном кругу.
Каждому свой. В переплетах квартир
Зелень тоски разливают.

			Март 2000